2 дек 2024, 11:00
Пока Дин Лижэнь и Гукеш вгоняют в депрессию чемпионов мира, которые пытаются комментировать их матч, мы начинаем ретроспективу о лучших поединках за шахматную корону. Из блестящей 138-летней истории борьбы за титул выбрали для вас семь самых крутых матчей. Первым, как положено, – матч, который и положил традицию в 1886 году: Стейниц против Цукерторта! Это было не просто выяснение отношений, кто сильней, это была битва за торжество концепций, фактически выбор пути, по которому должны пойти шахматы в следующие десятилетия.

Чемпион

Вызвав и победив в матче 1866 года Адольфа Андерсена (+8-6), который с 1851 года, с коротким перерывом в два года, когда миру явился Морфи, считался лучшим игроком мира, Стейниц более чем на два десятилетия захватил титул неофициального шахматного короля мира. Вильгельм, который был истинным баловнем судьбы, безродным самоучкой, который за счет своего таланта и постоянной работы над собой поднялся на самый верх, – и согласно неписаному «кофейному» закону, считал своим долгом и обязанностью в любой момент принять вызов от любого соперника, и постоянно доказывать свою силу в редких турнирах и матчах. Но только в 1884-м, после того как из жизни ушел Пол Морфи, которого он считал непревзойденным гением, согласился провести официальный матч на первенство мира – выявлять «чемпиона», пока никем не побежденный боец жив, Стейниц считал кощунством.

За выбором претендента дело не стало. Еще в 1883-м в Лондоне, уступив победу на крупнейшем турнире тех лет, Стейниц вызвал на матч его победителя Цукерторта! Ведь он не только выиграл соревнование и принципиальную партию у Вильгельма, он поставил под сомнение позиционные методы борьбы, которые пропагандировал в своих книгах, журнальных статьях и, разумеется, в своих партиях, чемпион. Подобного он никак пережить не мог…

Начало 1880-х годов были довольно тяжелыми для Стейница. Из-за конфликта с лондонскими издателями, которые лишили его многолетнего заработка, передав его шахматные колонки (ради которых он на 10 лет бросил практику, приезжая на турниры исключительно как корреспондент) как раз Цукерторту, он даже был вынужден эмигрировать в США. Там он почти не играл, сосредоточившись в основном на редакторском деле: издавал журнал «International Chess Magazine» и кропотливо работал над созданием, прославившей его имя в веках, теории позиционной игры, своего рода шахматной «таблицы Менделеева», которая приводила все элементы игры в стройный порядок.

В отношении насмешливого, ничуть не признававшего его роль в истории Цукерторта, Стейниц был настроен тогда крайне решительно. Именно он настоял: победитель матча должен будет носить титул «Champion of the World».

Претендент

Иоганн Герман Цукерторт, который был на 6 лет младше Стейница, считался одним из самых ярких игроков своего поколения и разносторонне одаренным человеком. Немец получил медицинское образование, но работал главным образом музыкальным критиком, считая себя человеком богемы. Он был весьма неплохим исполнителем, фехтовал и участвовал в скачках, обладал энциклопедическими знаниями и владел десятком языков. А о его феноменальной памяти ходили легенды: так, например, он помнил все до единой сыгранные партии, регулярно давал сеансы игры вслепую. Самый большой из них, где Цукерторт играл против 16 соперников, долгое время даже считался мировым рекордом, только спустя годы его достижение побил сначала экспериментатор Пильсбери, а затем и Алехин.

Иоганн считался лучшим учеником Андерсена, он сыграл с учителем в пору пребывания в Бреславле больше 1000 партий и два официальных матча. Первый, в 1868-м он проиграл – 3,5:8,5, а второй, в 1971-м, выиграл – 5:2. Тогда же он перебрался в мировой шахматный центр в Лондон, где запустил шахматную карьеру. В те времена он еще не дотягивал до Стейница, и в 1872-м в одну калитку проиграл матч, устроенный его друзьями – 3:9, сумев выиграть у грозного противника, находившегося в расцвете своих лет, лишь одну партию. Осознав, что ему еще многому надо научиться. Он много работал, причем не только над своей игрой, но и на поприще шахматной журналистики: в 1879 году Цукерторт основал журнал «Chess Monthly», быстро набравший популярность (словом Иоганн владел не хуже, чем шпагой), и с его трибуны остро полемизировал со Стейницем, считая его шахматное учение ошибочным.

Вершиной шахматной карьеры Цукерторта стал Лондонский турнир 1883. Он не только опередил всех конкурентов – Стейница, Блэкберна, Чигорина и других, – но сделал это с присущим ему блеском… Дав ряд прекрасных партий, Иоганн набрал 22 очка из 26 возможных (даже в 24 партиях), он далеко оторвался от всех своих противников!

Диспозиция

После победы в Лондоне Цукерторт считал, что достиг совершенства и не видел необходимости что-то доказывать Стейницу в матче. А тот буквально рвался в бой. Он не только хотел доказать свое превосходство над соперником, но и превосходство «методов шахматной борьбы». Вильгельм, который когда-то и сам играл в лихом, атакующем стиле, резко перестроился, сделав свои партии ареной для дискуссий о позиционной теории, что часто заставляло его отстаивать сомнительные позиции, в то время как его соперник не был скован никаким оковами, – и мог играть в привычной для того времени размашистой и яркой манере… Понятно, кому в этом противостоянии принадлежали симпатии публики! Тем более, что и по манере общения они были прямой противоположностью друг другу: с одной стороны остроумный, веселый легкий на подъем Иоганн, а с другой – угрюмый, надменный, исполненный чувством собственного превосходства, Вильгельм. Да и финансовое положение конкурентов считалось совсем разным.

В итоге переговоры о поединке Стейниц – Цукерторт растянулись почти что на два года. И по выражению шутников, «величайший из матчей эпохи потребовал от участников если не величайших, то длиннейших переговоров»…

Как ни странно, долгое время никто не хотел брать матч. В конце концов, спонсоры объявились в США. И ими стали букмекеры! Поединок должен был проходить в Нью-Йорке (до 4 побед одного из участников), Сент-Луисе (до 3), а завершиться (этого очень хотелось Стейницу) в родном городе Морфи – Новом Орлеане. Контроль времени: 2 часа на 30 ходов, после обеденного перерыва еще по часу на 15 ходов. Оба соперника вносили ставку по $2,000.

Все согласились с предложением Стейница играть до 10 побед одного из участников, без учета ничьих. Важно, что в случае счета 9:9 матч признавался закончившимся вничью, без выявления победителя. Никто не хотел рисковать титулом чемпиона из-за одной партии! Если бы так произошло, между ними мог состояться еще один матч.

Интрига

Стейниц начал матч с яркой победы в 1-й партии, но… затем последовали четыре поражения подряд, причем в 3-й и 4-й он проигрывал грубыми зевками. Для Цукерторта, который по ходу встречи продолжал вести светскую жизнь, посещая балы и приемы, это был настоящий звездный час, он говорил своим знакомым, что для победы в матче не потребуется больше 15-16 партий. Но он ошибочно решил, что корабль соперника дал течь, и вот-вот пойдет ко дну, невольно ослабив хватку. Настоящим спасением для Вильгельма стал вынужденный (из-за переезда) перерыв – за ту неделю с небольшим он сумел перестроиться, нащупать слабые места в концепции игры Иоганна, и решительно перестроиться. Словом, начиная с 6-й партии был другой Цукертор, но главное был совсем другим Стейниц!

Он выиграл 6-ю и 7-ю партии, а после первой ничьей в матче, и ключевую в нем – 9-ю, сравняв счет, окончательно подорвав у соперника веру в свои силы… Эта партия, в которой будущий чемпион мира дал классический пример игры против изолированной пешки, не давала Цукерторту покоя до конца поединка. Как такое могло случиться?! В таких позициях он обычно выносил всех подряд, а тут не только не одержал победу, но с треском проиграл…

Так что когда матч уже окончательно переехал в Новый Орлеан, – началась игра в одни ворота. Цукерторт сумел в оставшихся поединках одержать лишь одну победу, а Стейниц доминировал. Свой последний шанс Иоганн упустил в 17-й партии при счете 5:7, когда уступил в почти выигранной позиции… Выиграй он ту партию, борьба, возможно, могла бы еще возобновиться с новой силой, но окончательно пав духом и не веря в итоговую победу, он проиграл в безвольном стиле две следующие партии, установив финальный счет поединка – 12,5-7,5 в пользу Стейница.

Прямая речь

Пресса без особого восторга восприняла победу Стейница, небеспричинно посчитав, что Цукерторт в этом матче был «совсем не тот», каким его все видели три года назад в Лондоне… Комментаторы сетовали на то, что в матче было слишком много грубых ошибок и слишком мало чисто шахматной красоты. Общая мысль: «не убедил»!

Что мог ответить на это первый чемпион мира? Что он сделал именно то, чего от него и ждали – выиграл матч, что сумел доказать: в противостоянии идей, его оказалась верной. Вильгельм смог прекрасно приспособиться к стилю игры соперника, и вызвал у эмоционального Иоганна чувство безнадежности своего положения, что выразилось в череде просмотров и зевков в концовке матча. Если кто и виноват в таком исходе, – то только проигравший.

Спустя годы самую взвешенную оценку поединку дал Ласкер: по его словам, он раз и навсегда решил спор между позиционной и комбинационной школой в шахматах: «Цукерторт бесконечно верил в комбинацию, был творчески изобретателен, но почти не мог использовать эту силу в поединке, тогда так как Стейниц, казалось, обладал даром предвидеть комбинацию задолго до ее появления на доске, – и при желании воспрепятствовать ее осуществлению. Его соперник совершенно не понимал, как можно выигрывать, не создавая, но только препятствуя комбинациям. В то время шахматный мир просто еще не понимал того, что возвещали партии Стейница, как он не понимал и того, что писал Вильгельм о провозглашенной им новой школе». Его учение поняли и приняли только в XX веке…

Практическим итогом поединка Стейниц – Цукерторт стало то, что мир получил официального и общепризнанного шахматного короля, к которому можно было легко «записаться на прием». Достаточно было только послать вызов и найти финансирование на проведение матча. Несостоявшийся немецкий чемпион, увы, сразу выбыл из их числа. Шок от сокрушительного поражения в матче для Цукерторта был настолько сильным, что он моментально лишился буквально всех своих амбиций и резко сбавил в практической силе. А всего через два года по окончании матча за мировую шахматную корону со Стейницем – умер от инфаркта в возрасте 46 лет. 

Материал подготовил: Евгений Атаров
Фото: International Chess Magazine