Все статьи
Александр Грищук: «Полтора часа полного погружения в игру»
21 фев 2024, 18:00
– Не знаю, кто был инициатором идеи. Мне просто позвонили и спросили, хотелось бы мне принять участие в таком матче-сеансе. Я дал согласие. Вот и вся история… – Знал ли о том, что Давид Ионович в свое время придумал такой формат и как он тебе?
– Конечно, я читал, что в 1980-х Бронштейн сыграл такой матч-сеанс с Талем, что сыграли они вничью 4-4 (на самом деле Таль победил со счетом 5-3, +4–2=2 – прим. Е.А.), но партий того матча я не видел, не знаю, как протекала в них борьба. На протяжение нескольких лет на Интеллектуальных играх в Китае был отдельный турнир, где одновременно игралось две партии. Помню, мне очень нравилось этот формат, хоть победить ни разу в нем мне так и не удалось. Так что, когда предложили сыграть по формуле Бронштейна, особо не сомневался, я подумал – сыграть одновременно не две, а шесть партий будет еще интересней. – Бронштейн предполагал играть матч-сеанс с обычным турнирным контролем: 2,5 часа на 40 ходов и по часу еще на 20. Вы же уложились 40 минут + 10 секунд на ход. Не мало?
– Сложно сказать. С одной стороны, партии у нас получились не выдающимися, но с другой стороны мы и фигуры не подставляли. Единственный грубый зевок – когда я зевнул пешку в один ход на 4-й доске, и она стала единственной результативной партией в матче. – Когда тебе предложили поучаствовать, знал ли ты уже имя своего соперника? Если бы ты мог выбирать, кого еще хотел бы видеть своим соперником?
– Да, мне сказали, что играть буду с Артемьевым. С кем еще было бы интересно сыграть? Я не знаю. Да с любым сильным противником, мне очень нравится формат матча-сеанса. – Вел ли ты какую-то специальную подготовку или играл «с чистого листа»?
– Я немного подготовился как в шахматном, так и в тактическом плане. Понимал, что если на шести досках дело дойдет до игры на секундах, это будет катастрофа. Поэтому я хотел и играл максимально быстро. Кажется, что в какой-то момент даже переборщил с этим, стал откровенно «шлепать», играть на время буквально на всех досках… Но нельзя действовать слишком уж примитивно! В результате загубил три перспективных позиции, в них Артемьеву удалось уравнять положение, а вдобавок ко всему – грубо зевнул, и проиграл матч. – Когда понял, что ошибся с тактикой?
– Слишком поздно. Времени-то накопил, на каждой доске у меня оставалось по 10-12 минут больше, но… партии начинают заканчиваться, а никакого преимущества это не дало. – Был ли какой-то стратегический план: играть просто, скажем, стремиться к эндшпилю или наоборот создать максимально сложные позиции, чтобы запутать соперника?
– Это слишком серьезно! Я все-таки больше воспринимал этот матч-сеанс как развлечение, возможность получить удовольствие от игры. Если так задуматься, самое важное понять – в каком состоянии ты находишься, способен ли выдержать напряжение. Я для себя понял, что самое важное – не допустить отрезков, когда сразу на многих досках твой ход! Это реально нервирует и объективно очень плохо. Это допустимо только в одном случае – если ты близок к выигрышу, то надо на какое-то время плюнуть на другие партии, собраться, посчитать все, что надо. Видимо, именно этого мне не хватило, я не сумел вовремя остановиться. – Насколько твои ощущения по ходу игры совпадали с тем, что представлял до начала?
– Вообще не разошлись! Я ожидал, что это будет очень напряженно – полтора часа полного погружения в игру, стопроцентной концентрации . Плюс то, что спине будет тяжело. – По видео показалось, что играть стоя не так-то удобно, особенно высокому человеку!
– Да, провести полтора часа в полусогнутом положении – это настоящая мука. И в будущем, если будут проводить такие матчи-сеансы, надо придумать, как приподнять столики. – В дебюте вы с Артемьевым играли по-разному: он немного варьировал дебюты, а ты бил в одну точку. Что оказалось более действенным, если судить по позициям на досках?
– Это все зависит от человека: от его эрудиции, памяти… Но я еще раз повторю, я не считал, что это какое-то супер-ответственное соревнование и играл больше для удовольствия. Дело в том, что я вообще люблю игры, а тут – интересный формат, сильный соперник, но, конечно, это не матч на первенство мира, и настрой на него у меня был соответствующий. – Можешь вкратце рассказать, что происходило на досках? Была какая-то ключевая партия, которая сильно повлияла, если не предопределила исход всего поединка?
– Вначале я захватил явный перевес на всех досках: и по позициям, и по времени. Но затем слишком увлекся игрой на время… Упустил выигрыш на 1-й доске, хорошо стоял на 2-й, но в какой-то момент стал играть слишком примитивно, не ставил проблемы перед Артемьевым. Это была ошибка. Возможно, что и мой зевок на 4-й доске случился от разочарования. – Но зевнуть пешку в один ход в коневом эндшпиле не так-то просто, тем более, что потом и Артемьев точно так же зевнул пешку, и эта партия должна была закончиться вничью.
– На самом деле, когда ты играешь одну партию, то мыслишь по-другому – считаешь какие-то варианты, они откладываются в памяти и т.д. А когда ты играешь сразу несколько партий, 5 минут при игре на шести досках – гораздо меньше, чем 1 или 2 минуты, когда одна. Зевки в какой-то степени неизбежны, но за исключением 4-й доски мы почти не зевали… – Когда все закончилось, почувствовал, что физически вымотался?
– Да. Все было очень напряженно, плюс – у меня больная спина… – Что тебе больше всего запомнится из этого поединка?
– То, что я проиграл. – Тебе было бы интересно сыграть в таком формате еще? Может, даже целый турнир…
– Да, конечно! Жаль, что за сорок с лишним лет – это лишь второй опыт. Мне нравилось и то, что было в Китае, и наш матч с Артемьевым… Формат очень перспективный! Сейчас в мире много экспериментируют с разными играми и форматами, этот имеет право на жизнь. – Вы с Артемьевым играли в день столетия Бронштейна и по «формату Бронштейна», скажи, был ли ты знаком с Давидом Ионовичем, и если да, то то какие остались впечатления?
– Нет, мы не были знакомы, я никогда с ним не разговаривал. А шахматист он, конечно, был выдающийся. Разумеется, я читал его книги – мне нравились как классические, например, «Цюрих», так и развлекательные, написанные им в соавторстве с Вайнштейном: «Ловушки Ферзьбери» и некоторые другие. В детстве я получал от них огромное удовольствие! – Его труды не произвели на тебя влияния как на шахматиста?
– Об этом судить не берусь, но разбирать его партии с Ботвинником из матча 1951 года, что были прокомментированы в книге о нем из «черной серии», было очень интересно. – Насколько яркий след в шахматах он оставил своим творчеством?
– Он был важным человеком для понимания, развития игры, Бронштейн сделал много всего полезного и интересного в шахматах.
Читайте также
